автор: Шошана Бродская

“Меч приходит в мир – за судебную волокиту, за искажение суда и за вынесение решений в вопросах Торы не в соответствии с еврейским законом (галахой)” – Мишна, трактат “Пиркей авот” 5:8

“Если станешь свидетелем того, что [твое] поколение постигают многие несчастья, иди и проверь, каковы судьи Израиля, потому что все бедствия, которые приходят в мир, приходят только из-за судей Израиля… И не восстановит Всевышний Своего присутствия в еврейском народе, пока не исчезнут из еврейской среды дурные судьи и судебные исполнители” – Гемара, трактат “Шабат” 32:2

Невозможно однозначно сказать, что конкретно спровоцировало нынешнюю вспышку насилия на Святой Земле. Может, это результат многолетнего подстрекательства со стороны арабских лидеров, которое в некий случайный момент переполнило какую-то чашу и вылилось в реальные действия. Может, толчком послужила смена начальства в Иерусалимском полицейском округе и последовавшие за этим устрожения в пресечении арабских провокаций на Храмовой горе.

Но несомненно одно: “ножевое нашествие” непосредственно связано с тем, что происходит на Храмовой горе. С тем, что МЫ делаем на Храмовой горе (что делают там арабы, в данной связи не важно).

Что же мы там делаем, и чего не делаем из того, что было бы нужно?
Отношение к Храмовой горе очень сильно отличается между двумя ветвями ортодоксального иудаизма – между “харедим” и “религиозными сионистами”. Различие это имеет корни в базовой концепции Геулы (Избавления), которая у этих двух течений различна, хотя в обоих случаях имеет источники в высказываниях еврейских мудрецов древности.

С точки зрения “харедим”, еврейский народ не может “начать Избавление” по своей инициативе, даже если для этого открылось окно возможностей. Под Избавлением в данном случае понимается массовый переезд в Землю Израиля, восстановление еврейской государственности на Святой Земле, воссоздание Сангедрина и строительство Храма. Это действия, которые евреи могли бы предпринять без чудесного вмешательства Свыше.

Что было бы дальше – вопрос, потому что службу в Храме могут совершать только коэны, которые имеют документы или свидетелей, что они “полноправные” (т. е. не потеряли коэнские права из-за некоторых нарушений за все время Изгнания), а в наше время, как резонно предположить, никто такими доказательствами не обладает. Поэтому реально начать службу в Храме можно будет только после восстановления пророчества.

Современные “харедим” считают на основании некоторых намеков в древних текстах, что последнее Избавление должно обязательно начаться чудесным образом, хотя многие духовные авторитеты прошлого были с этим не согласны (в частности, Виленский гаон). Позиция “харедим” предполагает, что, пока не начались чудеса, любая попытка заявления наших прав на Землю Израиля и, в частности, на Храмовую гору – это выражение нашей непокорности воле Всевышнего, бунт.

Поэтому они категорически против попыток восхождения евреев на Храмовую гору (а не из-за “осквернения мертвыми”, как ошибочно утверждают некоторые; тот, кто “осквернен мертвым”, не имеет права заходить только в “хейль” – Храмовый двор и прилегающее к нему ограждение, а эта территория в наше время помечена и еврейские посетители туда не заходят.

Некоторые виды осквернений не позволяют заходить и на Храмовую гору, но их можно снять в большинстве случаев окунанием в микву). Соответственно, то, что на Храмовой горе хозяйничают арабы, “харедим” считают неизбежностью, бороться с которой бессмысленно, коль скоро время Избавления еще не настало. С таким же успехом по этому мнению мы ничего не должны были бы делать, если бы на месте Храма был бы лес или свалка.

Религиозные сионисты придерживаются иного мнения. Они считают, что евреи имеют право предпринимать шаги, материализующие начало Избавления – организовывать массовую репатриацию, создавать государство, а некоторые из них пытаются собрать Сангедрин и предъявлять наши права на Храмовую гору. Правда, эти “предъявления прав” выглядят весьма карикатурно. Ведь по современным правилам, установленным светскими властями, евреи не имеют права даже молиться на Храмовой горе.

А подниматься на Храмовую гору еврей может только для исполнения заповеди. Какую заповедь исполняет еврей на Храмовой горе, если ему не дают там даже сказать коротенькую молитву? Злить арабов? Нет в Торе такой заповеди.

Кроме того, поднятие евреев на Храмовую гору приводит к еще одной, гораздо более серьезной проблеме – необходимости присутствия на территории комплекса Аль-Аксы еврейских полицейских. А это уже непосредственно территория Храма. Полицейские не обращают внимания на разметку и перемещаются по всей площади комплекса, как того требуют их служебные обязанности, заходя и в “азару”, и даже в “кодеш-кодашим”.

Это было бы оправдано с точки зрения Торы, если бы речь шла о защите жизни евреев в ситуации, которой нельзя избежать (так, солдаты действующей армии имеют право нарушать субботу ради освобождения страны от захватчиков или предотвращения агрессии). Очевидно, что защита людей, из принципа, а не по какой-то необходимости, поднявшихся на Храмовую гору, может оправдывать тяжелое нарушение Торы полицейскими только с очень большой натяжкой.

Впрочем, я не ставлю своей целью критиковать или оправдывать ту или иную позицию, потому что обе они – идеология и политика, а не Галаха (практический закон Торы). А Галаха, по всей видимости, ни одну из спорящих сторон не интересует.
Если бы Галаха интересовала лидеров “харедим”, они никогда не согласились бы передать Храмовую гору ВАКФу после ее освобождения, потому что Галаха запрещает проникновение на территорию Храма неевреев точно так же, как оскверненных мертвым телом евреев.

Мечеть Омара, одна из составляющих комплекса Аль-Аксы, стоит примерно там, где в нашем Храме стоял главный жертвенник, то есть в месте, куда имеют право заходить только ритуально чистые коэны во время храмовой службы. Неевреи, как и оскверненные мертвым евреи, должны останавливаться перед “хейлем” (там, где сейчас разметка).

Допустим, мы не можем строить Храм и приближать Избавление, но зачем своими руками запускать неевреев туда, где по Торе им нельзя находиться? Можно было бы, например, поставить вместо разметки сплошной забор и пускать к нему по очереди для молитвы евреев и мусульман – скажем, в разные дни.

Если бы Галаха интересовала лидеров “вязаных кип”, то они объяснили бы своим адептам, что в ситуации, когда закон нашей собственной страны запрещает евреям молиться на Храмовой горе, подниматься туда нельзя, потому что нет возможности выполнить там какую-либо заповедь (а восходить на Храмовую гору по Торе можно только ради исполнения заповеди, см. выше; само же восхождение заповедью не является).

Наши духовные лидеры, Судьи Израиля, могли бы, скажем, внести в очередное коалиционное соглашение со светским правительством пункт об отмене запрета на молитву в этом святом месте, могли бы в свое время не допустить позорного захвата горы ВАКФом или добиться ограничения его полномочий.

Они могли бы устраивать демонстрации ради святости Храмовой горы, так же как “харедим” устраивали демонстрации, требуя закрытия своих районов на шабат, а религиозные сионисты – против выселения форпостов. Как минимум, они могли бы публично развенчать неизвестно откуда взявшееся понятие “статус-кво”, которое трактуется арабами совершенно произвольно – и это объяснимо, потому что никто и никогда его не определял.

Почему-то многие считают, что соблюдение некоего “статуса-кво” является требованием мирного соглашения между Израилем и Иорданией (1994 г.). Это полная ерунда. В договоре с Иорданией по поводу статуса Иерусалима и святых мест сказано только следующее:
1. Каждая из сторон сделает возможной свободу доступа к местам, имеющим исторический или религиозный смысл.

2. В связи с этим, в соответствии с Вашингтонской декларацией, Израиль уважает нынешнюю особую роль Хашимитского королевства Иордания в святых для мусульман местах Иерусалима. Когда будут проводиться переговоры о постоянном статусе, Израиль предоставит высокий приоритет исторической роли Иордании в этих святых местах.

3. Стороны будут действовать вместе для улучшения межконфессиональных отношений между представителями трех монотеистических религий, с целью улучшить религиозное взаимопонимание, обязательства перед нравственностью, свободу вероисповедания, терпимость и мир (источник – сайт Кнессета, мирный договор с Иорданией, пункт 9).
Как видим, договор составлен в достаточно путаных и общих фразах, чтобы ни к чему не обязывать реально ни одну из сторон. “Уважение исторической роли Иордании” выглядит особенно смешно, если вспомнить, что это государство впервые возникло на карте в 20-м веке. Есть требование доступа к святым местам, но оно обоюдное (следовательно, несоблюдение этого требования одной из сторон справедливо влечет аналогичную реакцию другой). Никакого “статуса-кво” нет.

Поэтому еврейским духовным лидерам обоих ортодоксальных направлений не составило бы особого труда выработать взаимоприемлемый подход к вопросу о Храмовой горе, основанный исключительно на Галахе. Этот подход они предложили бы правительству как основу для урегулирования конфликта, тем более что с мусульманской стороны на данный момент просто не с кем разговаривать. По всей видимости, это был бы полный запрет на посещение Храмовой горы кем бы то ни было, включая туристов.

Объяснить это международному сообществу тоже было бы несложно. У нас – демократия и равенство всех религий. Если по мусульманским законам евреи не могут подходить к мечети Аль-Акса, а по еврейским законам неевреи не могут входить на территорию Храмового двора, и оба объекта представляют собой примерно одно и то же место, то равенство перед законом страны требует не пускать туда ни тех, ни других. Галаха торжествует!

Проблема заключается в том, что религиозных лидеров в общественных вопросах интересует не столько Галаха, сколько сохранение “самобытности” своих общин. Одни начертали себе на знамени образ жизни местечковых евреев, и отстаивают этот образ любой ценой, вплоть до поддержания разрушения еврейских поселений в земле Израиля (а ведь жить в земле Израиля – это не только религиозная обязанность, но и многовековая мечта тех самых местечковых евреев!).

А другие выбрали себе амплуа “крутых парней” из знакомых нам по истории национально-освободительных движений – и тоже играют эту роль по мере своих сил. А не надо себе придумывать ни идеологий, ни ролевых игр. Надо просто жить по Торе.
Потому что Галут – это не отсутствие своей страны. Галут не вышибить плечом и лопатой, потому что сидит он у нас в мозгах. И вовсе не очки на носу или городской образ жизни являются его символом. Его символ – местничество, и его главный атрибут – отношение к еврейскому Закону как к дышлу, как к инструменту, обслуживающему общинные интересы.

Пока мы не начнем относиться серьезно к этому Закону во всей его полноте, а не только в том, что консистентно с нашим образом жизни и нашим мировосприятием, пока наши Судьи и Лидеры не выйдут вперед и не поведут нас к цели, указанной Всевышним, вместо того чтобы исполнять роль овчарок, загоняющих в стадо блудных овец – Галут останется с нами. И вместе с ним – ненависть окружающих народов.