По классификации возрастов, принятой ВОЗ, перешагнув 75-летие, человек попадает в старческий возраст — 75-90 лет.
Я из послевоенного поколения и, к сожалению, своих стариков не застал – война их покосила еще до моего рождения. С чужими близко не сталкивался, поэтому на протяжении лет не был знаком с понятием «старость». Впервые об этом я задумался давным-давно, в те времена, когда не только я сам, но и мои родители были молоды.

Это произошло в ресторане. Моё внимание привлекла группа иностранных туристов, которая буквально впорхнула в зал, приземлилась за большим столом, оживленно переговариваясь. И, что интересно, между закусками все с улыбками на лице бодро танцевали под звучавшую музыку. Да, эти седовласые люди были очень далеки от молодости и, им без труда можно было дать лет 70-75 и даже более. Их задор, искренняя веселость и раскованность создавали когнитивный диссонанс в моем совковом сознании на фоне поведения сидящих за другими столиками наших советских граждан.

Чопорные старики в галстуках, напыщенные граждане среднего возраста и даже молодежь не шли ни в какое сравнение с пожилыми туристами. Тогда же я подумал: «быть стариком» – что-то в этом есть примечательного, что позволяет так радоваться жизни, невзирая на возраст. И что интересно, подобные картины мне довелось наблюдать еще не раз.
Шли годы, и только в Израиле я вплотную сблизился с пожилыми людьми, а первыми среди них, конечно, оказались мои родители.

Да, возрастные болезни не обошли стороной почти никого. Однако я среди этих людей не встречал ни одного нытика. Люди, прошедшие войну с нацизмом,понимали, что им выпала честь дожить до старости и «за того парня, что не вернулся из боя»! Поэтому наши «старики» преуспели, объединяясь по интересам, активно участвовали в общественной жизни. Проводили творческие вечера, праздники, дни рождения и потихонечку старея, красиво жили. Главное – на всю катушку! Я с удовольствием не раз и не два присутствовал на подобных вечерах в Кфар-Сабе, где мой отец, Юлий Нисенбойм, был главным зачинщиком созданного им творческого коллектива «Совласэдер». Участвуя в этих мероприятиях, невозможно было не восхищаться: «Вот это старость! Вот это жизнь!» Поселившись в Араде, мне повезло (!) сблизиться с инвалидами ВОВ под руководством Григория Рефаса. Мы годами плодотворно сотрудничали в издании газеты, книг воспоминаний, организации встреч со школьниками, гостями из-за рубежа и пр. Общение с этими «ребятами» вселяло в меня особый жизнеутверждающий дух.

Обсуждая со своими ровесниками происходящее в среде этих о-очень пожилых людей, мы откровенно завидовали такой активной старости.

Есть мнение, что старость – это болезнь, к тому же заразная.
Но есть и другой взгляд:
– «Нет такой болезни «старость», а есть только неверные психологические установки», – утверждает известный психиатр Дэниел Эймен;
– Маша Мериль, урожденная княжна Мария-Магдалина Гагарина, жена знаменитого французского композитора Мишель Леграна: «Возраст….. — это, прежде всего, обретение полной свободы. Причем свободы хулиганской, отчаянной, задорной.
С возрастом мы освобождаемся от всех комплексов, страхов и условностей, мы становимся по-хорошему бесстрашными, как бывает, наверное, в ранней юности».
И снова Дэниел Эймен: «Наша душа, наши внутренние силы не имеют возраста. Пока мы живы, у нас всё ещё остаётся шанс подняться выше – взять хотя бы ещё одну высоту на пути нашего духовного восхождения. Не ждите лучших времен – лучшее время может быть только одно. Оно называется “СЕЙЧАС”…»

От себя добавлю:
Старость – это важная часть жизни, дарованная не каждому, и в ней, безусловно, присутствуют свои прелести, ради которых стоит сохранять здоровье и любовь!

Григорий Нисенбойм